«СКОРАЯ ПОМОЩЬ» ПО-РУССКИ

Nota Bene! Без цензуры!

Когда на землю опускаются сумерки, закрываются поликлиники и у всех специалистов заканчивается рабочий день, наступает время подумать о своём здоровье. Итоги этих печальных размышлений доставляются службой «скорой помощи» в приёмные отделения разных больниц.
Основными неотложными диагнозами, с которыми страждущие поступают в приёмное отделение, являются: «фиг-его-знает», «а-вдруг-там-чё?», «настаивает-на-госпитализации» и «заебал-звонить». Последние два заболевания отличаются наиболее тяжёлым течением.
Кроме того, у всех пациентов имеется тяжёлая сопутствующая патология: они убеждены, что в два часа ночи врач преисполнен гуманизма, интереса к профессии и очень им рад. На самом деле он рад всему этому делу примерно так же, как трипперу. Но будет лечить пациентов, как лечил бы и триппер. Если больного сопровождают родственники, то они в тяжёлой форме страдают убеждённостью, что доктор в диком восторге, что они такие молодцы и не дают своей бабушке пропасть.
Ещё на пороге дежурного лечебного учреждения дежурный врач ставит предварительный диагноз «на-фига-ты-сюда-его-привёз». Врач «скорой» пытается, как может описать симптомы наиболее подходящие к заболеванию «которое-лечат-здесь».
Если дежурный врач — специалист, и определил основной диагноз как «фиг-его-знает», «а-вдруг-там-чё?», «настаивает-на-госпитализации» и «заебал-звонить» без осмотра больного, то он радостно сообщает больному: ваше заболевание называется «лечат-его-не-здесь». Далее следует партия в подкидного дурака между дежурным врачом больницы и врачом или, в его отсутствие, фельдшером «скорой»¹. При этом самым большим козырем врача больницы является «Это точно не наш пациент!». Ежели «в подкидного дурака» играет фельдшер «скорой» и врач больницы, то у последнего всегда найдётся, припрятанный для таких случаев главный козырь — «ты вообще не врач». У врача, а тем более у фельдшера «скорой» аналогичных козырей нет, им крыть нечем, а поэтому, и тот, и другой, как правило, проигрывают. И карета «скорой помощи» ползёт на другой конец города, где всё повторяется. При неблагоприятном положении звёзд возможно до 3-5 циклов.
После того, проведя обследование, врач приёмного покоя ставит свой диагноз. Обычно это оказывается «ни-фига-нет». Дальнейшая тактика зависит от клинического опыта доктора и его служебного положения. Опытный врач знает, что сообщение данного диагноза пациенту вызывает резкое ухудшение, особенно при диагнозах направления «настаивает-на-госпитализации» и «заебал-звонить». Кроме того, это чревато развитием осложнений для доктора, как немедленных², так и отсроченных³. Диагностика осложнений облегчается тем, что во время немедленного осложнения пациент обычно сам сообщает об отдалённых.
Пациенты с «фиг-его-знает» и «а-вдруг-там-чё?» иногда оказываются адекватными людьми и мужественно принимают приговор от «ни-фига-нет».
Но рассчитывать на это не стоит...

Сложностей добавляет то, что после подтверждения диагноза «ни-фига-нет» больной, убежденный в своем праве уютно разместиться в тёплой постели начинает настаивать на обратной транспортировке. И, хотя врач предупреждал, что «скорая» — это маршрут в один конец, начинает демонстрировать знания Международных конвенций, Конституции России, Уголовного кодекса РФ и т.д⁴. Далее идут звонки родственникам с комментариями: «Я в «скорой», умираю, а они, козлы, ставят диагноз «ни-фига-нет»... Заканчиваются разговоры одинаково: «они-сами-здесь-все-козлы»...
Ещё одной тактикой является быстрое оформление пациента в отделение с диагнозом «фигня». Если дежурный врач одновременно является лечащим в том отделении, можно попробовать предложить диагноз «другая-фигня» и сбагрить пациента смежному специалисту. Но те — люди опытные, дураков, чтобы брать себе чужую печаль, нет и этот лечебно-диагностический приём обычно не удаётся. Ну, а когда вы просто дежурант — смело кладите с «фигнёй», пусть потом другие разгребают.
Где-то с полуночи до четырёх утра — стандартное время поступления больных с диагнозом «офигеть». Патогномоничным симптомом для «офигеть» является фраза «думал, что пройдёт». Больные с «офигетью» направляются в операционную, а тем временем продолжают поступать пациенты с «фиг-его-знает».
Тут основным диагностическим приемом является не торопиться обратно в «приёмник». Хорошим вспомогательным приёмом является серьёзное лицо дежурного персонала и, как бы междоусобные, разговоры о том, что хирург выйдет ещё нескоро. В этих условиях повышаются внутренние резервы организма, больной в порядке самопомощи становится способен поставить себе диагноз «ни-фига-нет» и покинуть приёмное отделение задолго до осмотра врача.
Пациенты с «настаивает-на-госпитализации» и «заебал-звонить» остаются навсегда. Они тоже занимаются самопомощью, облегчая себе муки ожидания с помощью скандалов дежурному персоналу и возмущения плохой работой медиков, в принципе. Поэтому тут самой правильной тактикой будет немедленное оформление их с «фигнёй», чтобы дать себе и медсёстрам хоть часик поспать. Если, конечно, «скорая» не привезла вам диагноз «другая-офигеть»...

Вот так мы и работаем...

__________________

1 А картами служат признаки заболевания

2 К примеру, истерика, скандал

3 Таких, как например, жалоба главврачу, письмо в прокуратуру и газету

4 До закона «об основах здравоохранения...» обычно не доходят, и слава Богу

О НАБОЛЕВШЕМ

Подумалось тут на днях — как объяснить рядовому гражданину, проживающему на территории бывшего СССР, почему его высказывания о тёмных сторонах медицины на этой самой территории вызывают у медработников дикий приступ ярости и агрессии, несмотря даже на то, что критика-то порой обоснована? Идея витала в воздухе, крутилась на языке, но оформилась в понятную людям форму совсем недавно.

ВОРОНЕЖСКАЯ «СКОРАЯ» ОЧЕНЬ СЕРЬЁЗНО БОЛЬНА

В последнее время воронежскую медицину сотрясают скандалы. Самый громкий разразился после того, как пациентка из Израиля Марина Р. опубликовала в своём интернет-дневнике неприятные впечатления о собственном пребывании в больнице скорой медицинской помощи¹, в результате чего работу нескольких воронежских больниц проверила специальная комиссия.
Вот и я, будучи рядовым фельдшером одной из воронежских подстанций «скорой помощи», решил поведать всему миру о проблемах в службе скорой помощи, которые мешают медикам нормально работать. Быть может, я ничего нового не открою для своих российских коллег из других регионов. Но мне очень хочется поделиться наболевшим.

КУДА УХОДЯТ НАШИ ВРАЧИ?

Казалось бы, работая в нашей отечественной медицине очень быстро привыкаешь ничему не удивляться: ни скудности оплаты, ни энтузиазму населения, ни зверствам начальства, ничему; ан нет — всё равно, жизнь, как показывает статистика, гораздо богаче наших представлений о ней.
Мой первый самостоятельный выезд. Вызов: «52 г., Ж, сердце». Признаться честно, в «скорой» да и вообще медицине, как говорится, без году неделя, тем не менее я получаю этот наряд, поскольку анамнез именно этого сердца известен уже всей подстанции. Старший врач смены, по-отечески так, снарядил меня сопутствующей информацией: затянувшийся климакс, любовь к бензодиазепинам и редкие монотопные экстрасистолы, иногда мелькающие на ЭКГ и преподносимые, как нечто жизнеугрожающее — и снабдил необходимыми инструкциями...
Еду, поднимаюсь на этаж. Неопрятная квартира, худощавая женщина, вытянувшаяся под одеялом, масса неприятных запахов, и выражение лица вызвавшей, словно под носом ей мазнули скипидаром.
— Вы какой именно врач?
— Я не врач, — не стал обманывать я. — Я — фельдшер.
— Фельдшер?!.. — сказано было так, что я на миг устыдился этого звания. — Тогда какое право вы вообще имеете меня осматривать? Ты ж ещё молоденький совсем!...
Пожимаю плечами:
— Дипломом государственного образца и работой данное. А что?
— Вы знаете, что у меня очень серьезное кардиологическое заболевание?! Вам слово «экстрасистолы» что-то говорит? Какую помощь вы мне можете оказать? Вы даже давление мне не померили!
— Да я, вообще-то, только вошёл...
— Что это за безобразие такое? У вас там что, издеваются надо мной? Мне нужна кардиологическая бригада!
— А её уже год как нет, — радую я подробностями онемевшую от такой наглости больную. — Расформировали.
— Тогда почему мне не прислали врача?
— А где их взять? Думаете, на «Скорую» толпы ломятся?
Дальше пошёл долгий разговор ни о чём, который и закончился ничем: т.е. кардиограммой, тонометрией, феназепамом в мягкое место и долгими невнятными угрозами нашей службе за подобную неорганизованность.

Поразительно, честное слово! Милая женщина, откуда же взяться врачам? Тем паче — профильным специалистам, готовым, свесив язык, кинуться кивать в пять утра всем вашим капризам и по поводу каждого чиха устраивать консилиум?
Они бегут из нашей медицины, и со «Скорой» — в частности.
Возьмите пример дикого Запада: там считается порочной практика доставки врача к пациенту. Врач — это первый после Бога, его голова должна быть забита лишь новыми методиками диагностики и терапии, новейшими разработками и схемами применения новейших же лекарственных средств, глубоким анализом каждого отдельного заболевания у каждого отдельно взятого больного. Но уж никак не должен этот человек, к интеллекту и умственному труду которого предъявляются такие высокие требования, бегать по двадцатым этажам, таскать носилки, выковыривать бомжей из канав и консультировать истеричек с вечно больными «сердцами» и «головами». Хотя, как рассказывают мне мои заграничные коллеги, таких «пациентов» немало бывает и там, в их «отделениях скорой помощи» (по-нашенски, если не вдаваться во все тонкости и нюансы, это «приёмный покой»)... Тем не менее высокий умственный труд предполагает отсутствие низменного труда физического.
Там врача привозят к больному только в двух случаях:
1) крайне тяжёлое состояние, когда транспортировка больного крайне нежелательна или по каким-то причинам не возможна;
2) массовая травма в результате автомобильной, железнодорожной или иной техногенной катастрофы, стихийного бедствия, или же во время массовой эпидемии.
Говорят, в Древнем Китае врач одной пальпацией пульса занимался несколько часов, вникая в нюансы его наполнения, напряжения, ритма, частоты... Откуда же вы возьмёте специалиста, который то же самое вам предоставит, вкалывая при сём, как негр на плантации? А если ещё врач гораздо сильнее, озабочен мыслями, где бы перезанять, чтобы переотдать, чтобы не протянуть ноги, нежели вашим здоровьем...
Вы не сберегли поколение хороших врачей, люди. Вам его подарило время, как компенсацию за ошибки социалистического прошлого, одно из немного ценного, что вы могли иметь даром. Вы сгноили этот подарок — жалобами, кляузами, оскорблениями, недовольством, молчанием, равнодушием, ненавистью к тем, кто из последних сил, за нищенскую зарплату, имея огромные обязанности и не имея никаких прав, пытался бороться за ваше здоровье. А теперь это поколение, воспитанное в духе альтруизма, гуманизма и бессеребреничества, благополучно вымерло. Остались лишь крохи. Новые врачи уже не будут такими — они растут в другой эпохе, где в порядке вещей то, что человек человеку волк, что без денег нет работы, что если не ты — то тебя. И, как дети своей эпохи, они не смогут вести себя как то, уходящее во тьму поколение, которое вы добиваете.
Вы молчали, когда врачи жили на нищенскую зарплату.
Вы хором осуждали, когда врач, спасший тысячу, не спасал одного.
Вы доносили, когда врач, дошедший до нервного срыва, ругал вас за необоснованный вызов.
Вы не обращали внимания, что люди, спасающие ваши жизни, живут без социальных льгот, без привилегий, без достойного уважения к своему труду.
Вы предали врачей, люди.
Куда уходят врачи? Подальше от вас... Кто-то уезжает в дальнее зарубежье, кто покидает профессию, меняя навсегда профиль своей жизнедеятельности вообще, а кто-то в нищете, от инфарктов, инсультов и онкологии, забытые всеми спасёнными и исцелёнными, уходят в более лучший мир — туда, где нет и не будет таких, как вы, где не будет ни боли, ни хвори...